архитектура, дизайн интерьера и новости архитектуры - глазами архитектурного сообщества

Авторы сборника «От психологии бытового шрифта к графической археологии» (под общей редакцией Дмитрия Харшака), хотят они того или нет, вводят бытовой шрифт, который не может быть обозначен иначе как «маргинальный» и «низкий», в «высокое» и функциональное пространство «большой» типографики и графического дизайна. Таким образом, происходит эстетическое и коммуникативное расширение объекта исследования, интересное и важное, особенно в контексте продолжающихся трансформаций визуальной культуры эпохи постмодернизма.

Ведь использование бытовых шрифтов в художественных и рекламных коммуникациях от футуризма до новой волны все еще может считаться чуть ли не геройством и заслугой.

Обращение к бытовому шрифту напрямую в практическом и теоретическом отношениях даже сегодня является шагом весьма нетривиальным. Графическая археология Ольги Флоренской (именно ей мы обязаны самим термином « бытовой шрифт»), Юрия Гулитова, Юрия Молодковцева, Олега Шагапова и Дмитирия Харшака, вскрывает огромный и неразработанный культурный пласт. Ведь « любое явление, стоящее на пороге полного исчезновения, неизменно привлекает внимание исследователей». Поэтому обращение к первоисточнику, предпринятое авторами сборника, носит почти подвижнический характер, особенно зная какие мучения способна доставлять любимая кириллица...

Бытовой шрифт проходит многослойную «фильтрацию» и в чистом виде крайне редко проявляется в современном дизайне и типографике. В конце концов, низколобое в современном искусстве является продуктом высоколобых, развитой системы интерпретаций и игровых дискурсов.

Собрать и структурировать, но вместе с тем не формализовать бытовой шрифт (что противоречило бы его природе) – задача не такая уж и простая, как могло бы показаться...

Бытовой шрифт проживает сразу несколько жизней в сразу нескольких измерениях визуальных коммуникаций. « Второе рождение» бытового шрифта происходит в современном графическом дизайне и типографике. Одну из глав сборника Сергей Серов не случайно посвящает, например, тайнам кириллицы дизайнера Юрия Гулитова.

Мы склонны рассматривать бытовой шрифт с точки зрения профессионального дизайна и типографики, иначе на профессиональном уровне мы и не можем его описать и проанализировать. Возникает вопрос, - тот ли это бытовой шрифт; или же наш опыт визуальная творческая интерпретация создает матрицу совсем другого графического явления?

То же происходит со сферой психологии бытового шрифта. Если одной крайностью является идеализация его психологии и этимологии (приведение заведомо низкого и маргинального под высокие культурные схемы и модели), то другой крайностью является стилизация объекта исследования под анекдотичный изразец... Психология бытового шрифта получается слишком обобщенной под стандарты выработанных архетипов, которые априори принимаются за подлинники. Таким образом, исследование психологии бытового шрифта может и не выйти за пределы «бытового» восприятия, а психология так и остается в рамках мифологии... Так что вектор движения от психологии к графической археологии, заявленный уже в названии сборника, представляется верным.

Бытовой шрифт, вообще, ставит исследователя в неудобное положение.

Если рассматривать феномен бытового шрифта с точки зрения символического обмена, то следует признать, что он представляет акт чистой и бескорыстной растраты (Батай был бы доволен). Бытовой шрифт – источник чистой энергией и дар, заставляющий в контексте символического обмена создавать в ответ со стороны большой визуальной культуры все новые стили и тренды. Как замечает Ольга Флоренская: « Самая малая творческая корысть тут же превращает девственный шрифт в лукавый, а ребенка в ремесленника».

Бытовой шрифт с его дрейфующими смыслами и значениями, может быть безвозмездно использован и как угодно интерпретирован. Направления «развития» бытового шрифта, согласно схеме Ольги Флоренской, дрейфует от самого начального уровня «твердого умения писать», области бытового шрифта, своего рода нулевой коммуникации, до переработки и перерождения в области высокой каллиграфии.

На практике эта модель сложнее и объемнее; уровень высокого затрагивается намного больше, чем кажется. А профанный уровень бытового шрифта более хрупок, чем кажется, ведь как только он принудительно включается в арт-пространство или профессиональный дизайн, то мгновенно трансформируется в художественный объект… « Любая надпись, включенная в состав произведения искусства, автоматически подчиняется общему контексту и теряет, таким образом, свою непосредственность, поэтому даже в народном искусстве редко используется девственный шрифт.», - пишет Ольга Флоренская.

Графическая археология, не является каталогизацией бытового шрифта, а выявленные образцы не являются музейными экспонатами; они мгновенно включаются в систему визуальных коммуникаций. Бытовой шрифт трансформируется в профессиональном дизайне насыщает его новыми значениями, вступающими в реакцию с существующими знаками.

Коллекция, собранная на страницах сборника - замечательна. Она локализует бытовой шрифт как единую городскую матрицу, и вместе с тем, расширяет его влияние на весь культурный контекст, включающий самые разные и неожиданные сферы. Анализируя, например, феномен исчезающего клубного плаката Дмитрий Харшак замечает: « Такое постмодернистское цитирование визуального языка массовой культуры порой одним махом может перенести плакат в витрине Дома культуры из утилитарно-информационной функции в искусствоведческий дискурс».

Таким образом, стресс, который испытывает современное искусство от вторжения в него повседневного и низкого(через Дюшана и Уорхола до сегодняшнего дня), переживает теперь графический дизайн и типографика. И хотя этот стресс во многом пережит в новой волне - бытовой шрифт как раздражитель постоянно цепляет и вдохновляет наше эстетическое и профессиональное восприятие.

Бытовой шрифт «путешествует» из сферы профанного в сферу профессионального и высокого, возвращаясь в виде эстетически высокого продукта. В этом качестве бытовой шрифт пытается вернуться к исходному состоянию; круг замыкается.

Благодаря авторам сборника, складывается устойчивое впечатление, что срезать напластование бытового шрифта без ущерба для визуальной экологии и всего культурного пространства - уже невозможно. Остается только сверить это впечатление с личным эстетическим и коммуникативным опытом...